История

История в воспоминаниях | О секторе вычислительной техники математической лаборатории ИБФ, 1968 - 1972 гг.

Ю.В. Баранов

      Мои личные впечатления о математической лаборатории начинаются с 31 июля 1968 года. В собственно лаборатории трудились тогда Е.Е. Сельков, замещавший официального заведующего А.М. Молчанова, когда его в Пущино не было (то есть большую часть времени), его жена Рая, В.Г. Назаренко, Л.В. Луневская, Л.Г. Семашко, Л. Каган, совсем тогда молоденькая Надя Мысина (которая еще не была Самойленко) - вроде никого не забыл. Особым подразделением в нее входил также сектор вычислительной техники, возглавлямый В.Г. Ерохиным. Он располагал двумя ЭВМ: "Мир-1"и "Раздан-2". На "Мире", находившемся еще в процессе наладки, работали Ю.П. Кузнецов, Б.Н. Феофилов и В.Н. Сомов. Последних двух мы, впрочем, вскоре лишились - Сомова повторно забрали в армию на два года, а Феофилов перешел в другую лабораторию. На "Раздане" до моего появления работал только В.В. Сотников. Фактическим (вскоре стал им и формально, но тогда числился в Отделе автоматизации) сотрудником лаборатории был и Г.П. Крейцер, проводивший на машинах (главным образом, на "Мире") все свое время.
      "Раздан" считался машиной, официально пущенной в "рабочий счет" для сотрудников не только института, но и Научного центра в целом. Однако, поначалу, меня удивила инертность, с какой научные сотрудники других лабораторий, кроме нашей, к этому относились. Ранее мне довелось работать в ядерно-физических организациях, и я привык к тому, что для физиков, например, Дубны еще в 1963-м году, на заре советской компьютеризации, ЭВМ считалась таким же необходимым рабочим инструментом, как бумага с шариковой ручкой.
      И в других организациях - от Львова до Новосибирска - было похоже, во всяком случае, физики не представля- ли, как это без компьютера могут вестись сколь-нибудь серьезные исследования. А здесь, у биологов - тишь да гладь, никому вроде наша техника и не нужна.
      Дело прояснилось, когда я ознакомился с состоянием машины. Оно было, если очень мягко выражаться, просто ужасным. "Раздан", по электронным меркам, был уже весьма немолод - 1964 года выпуска. Значительную часть времени после того машина простояла на необорудованном складе, при резких сменах температуры и практически уличной влажности - похоже, что вообще под дождем и снегом. Затем сменила нескольких хозяев, каждый из которых обращался с нею очень варварски. В результате - преждевременный износ электроники, массовая порча контактов, обрывы и замыкания внутренней проводки. В.Г. Ерохину удалось ее несколько "подштопать" и запустить, хотя бы "вчерне". Однако она редко работала более получаса подряд, кроме того, на нее, без преувеличения, было боязно дышать - при малейшем сотрясении воздуха возле корпуса машины внутри что-нибудь отказывало.
      Понятно, что при таких условиях поставить на "Раздане" сколь-нибудь серьезную задачу было нельзя - ни один пользователь не мог быть уверен, что она может быть доведена до результата, а время будет потеряно, плюс лишние стрессы. Соответственно, и пренебрежение к машине широкой научной общественности. Кое-как считать на ней, и то сравнительно короткие задачи, могли лишь те, кто был вынужден делать это по должности - профессиональные математики и программисты самой математической лаборатории и Отдела автоматизации. Я, хотя был оформлен инженером именно на "Раздан", мало чем мог помочь пока - ибо этой машины не знал вовсе, да и работал, в основном, по заданиям Ш.И. Барилко таковы были условия моего приема в ИБФ.
      Положение изменилось, когда в секторе появился Алексей Созинов. Убежден до сих пор - Пущино очень повезло, что этот человек, искавший работу в разных точках Подмосковья, мимоходом забрел и в наш городок, а институтская администрация сумела его принять в обход всяких прописочных барьеров. В своем родном Иркутске он работал на точно такой же машине три года и знал ее досконально. Вдобавок был феноменально трудоспособен и упорен в достижении поставленной цели.
      Мы вместе с ним плотно взялись за машину и в течение примерно пяти недель довели ее до состояния, когда происходил, в среднем, лишь один сбой в смену. Это уже был существенный прогресс. К этому же времени на "Раздане" произошла еще одна, весьма важная техническая революция - была введена система графического вывода данных из машины, на экран и графопостроитель.
      Автором идеи был Ш.И. Барилко, техническая реализация - Ю.В. Баранов, первоначальное программное обеспечение - Г.П. Крейцер. Он же сделал очень эффектную демонстрационную программу, которая имела и практическое значение. Насколько мы тогда представляли, это была двумерная модель реакции Белоусова-Жаботинского.
      "Волны" из светящихся точек, бегущие по экрану (у нас не было монитора, и вывод графического сигнала мне пришлось делать на "запоминающий" осциллограф ЭНО-1) производили большое впечатление на киношников и телевизионщиков, которые нас в это время вдруг стали посещать довольно часто. Потом эти кадры с экрана, которые мы именовали "Волны Крейцера", многократно демонстрировались по центральному телевидению (не только в передачах про Пущино, но и "про науку" вообще) вплоть до 80-х годов, когда уже не существовало ни "Раздана", ни осциллографа ЭНО-1.
      Но для пользователей более важное практическое значение имела возможность получать графическое изображение результата текущих вычислений непосредственно в процессе счета, на графопостроителе. Очень наглядные получались картинки, особенно решение систем дифуравнений. Позднее я переделал пишущий узел, вместо чернильного пера, под шариковый стержень, и появилась возможность получать многоцветные изображения. Правда, надежной автоматической замены стержней у меня так и не получилось, перед соответствующим участком программы приходилось менять стержни вручную.
      Новая ситуация на машине сразу резко увеличила число пользователей. До конца 1968 года у нас уже работало порядка двадцати подразделений, не только ИБФ, но и других институтов. Названий тогдашних подразделений не помню, могу назвать лишь фамилии руководителей: С.Э. Шноль, Г.Р. Иваницкий, В.И. Кринский, Ж.М. Агаджанян, И.А. Акоев, Б.М. Аллахвердов, Э. Швирст, С.М. Женодарова, И.Б. Голованов, Э.И. Лежнев, В.В. Тяжелова, Л.П. Каюшин и многие другие. Активно трудились люди из Отдела проблем памяти (М.Б. Зыков и др.), группа Ш.И. Барилко, были предстаdители Института почвоведения, Института Фотосинтеза (тогда еще отдельных), РАС ФИАН (М.В. Конюков и др.), ИБФМ (Л. Гусев, трудившийся в лаборатории Г.К. Скрябина, и др.). Поскольку работали не сами начальники, а их сотрудники, то все подразделения уж и не припомню. Конечно, усиленно продолжали трудиться сотрудники самой математической лаборатории (в том числе, уже как пользователи, и мы с А. Созиновым - Е.Е Сельков посчитал полезным привлечь нас к работам по ферментативному катализу) и Отдела автоматизации, среди которых особо активны были В.В. Васильчиков, Я.Б. Казанович, Н.Д. Брысина (бывшая и будущая Янсон), Л.И. Кузнецова, Ю.В. Аксенов. Эпизодически заглядывали Э.А. Лямин и В.И. Крюков, также В. Дещеревский и А. Сарвазян.
      Содержания самих работ, кроме тех, которыми сам занимался, я привести не могу, а по методике преобладали задачи моделирования на основе систем дифуравнений, обыкновенных и в частных производных, в основном второго порядка. Пробовали ставить и третьего, но счет получался слишком долгим. Также были задачи по статистике и распознаванию образов (сам программировал, потому и помню).
      В одну смену "Раздан" уже с таким количеством пользователей не справлялся, пришлось переходить на двухсменный режим. Благо, осенью 68-го команда его несколько пополнилась: были приняты на работу В.А. Егоров, В.И. Пушкарев, В.А. Королев, летом 69-го - Т.И. Петропавлова. Но, к сожалению, главный создатель исправно работающего "Раздана" А. Созинов тогда же ушел от нас, перейдя в Москву.
      Итак, "Раздан" стал первой в истории Пущино вычислительной машиной для массового, производственного счета, и я до сих пор считаю, что именно с него началась в Научном центре эпоха "ЭВМ коллективного пользования". Вообще-то он не очень годился для этой цели по своим техническим данным. Быстродействие - всего 2000 операций в секунду, оперативная память - 4 килобайта, магнитная (на ленте) - 120 килобайт. По нынешним временам - малость усовершенствованный калькулятор, только что размером с грузовик. Программирование - непосредственно в машинных кодах. Нынешнему компьютерщику и объяснить невозможно, что это такое! Правда, для нас, с учетом крошечной памяти и скорости, это позволяло обходить некоторые проблемы. Память не занималась ни операционной системой, ни трансляторами-компиляторами - только непосредственно проблемные программы, притом - пусть поневоле - максимально компактные и быстрые, насколько возможно. То есть, хочешь, не хочешь, а приходилось оттачивать программистскую квалификацию.
      Осенью 68-го и в 69-м пополнился и научный состав нашей лаборатории, за счет юных дипломников из разных вузов. Это были Володя Самойленко, Инна Березовская, Юра Апонин, Лена Ежевская (еще не Апонина), Володя Дынник. Прошу прощения, что называю этих, ныне почтенного возраста, дам и господ, осененных степенями и званиями, как в те времена. Народ новый мне очень понравился - бодрый, веселый, и при этом - в высокой степени толковый и работящий. Они все, конечно, стали усердными завсегдатаями "раздановского" зала.
      К этому же времени запустился в счет и "Мир". Но такой популярностью, как "Раздан", все же не пользовался пока, возможно, из-за непривычности программирования, а также отсутствия на нем графики. В основном, на нем работали сотрудники матлаборатории, и, конечно, дневал и ночевал Крейцер, еще не бывший официально в их числе.
      "Раздан" честно отработал четыре года. Усилиями персонала надежность была существенно повышена - в последние полгода своей пущинской жизни (весна-осень 1972 года) "Раздан" работал практически без поломок, число подразделений-пользователей доходило до четырех десятков. Но к этому времени уже стал работать "Днепр", машина несравнимо более мощная, и основная часть пользователей перешла туда. После нашего ухода в НИВЦ руководство ИБФ подарило (с баланса на баланс) "Раздан" Бауманскому училищу. Машина, однако, не пе ренесла разборки-транспортировки, и новые хозяева попросили меня ее вновь наладить. Я это сделал, но больше у них не бывал, так что дальнейшая судьба машины мне неизвестна. Ну, раз не вызывали, то, надеюсь, она благополучно дослужила у них до своего физического конца.